Колумбы иных миров [HL] - Юлия Федотова

Силы были неравными — это стало ясно с самого начала. И численный перевес не помог. Стражи-телохранители хороши для близкого боя в замкнутом пространстве. Они умеют безошибочно угадать убийцу и отвести коварный удар, отбить короткую атаку заговорщиков, усмирить и разогнать недовольную толпу и, если надо, закрыть хозяина собственным телом, приняв смерть вместо него. Но сражение в чистом поле с таким грозным противником, как закаленные в бесчисленных боях воины-кансалонцы, требовал иных навыков. Охранникам, состоящим на службе при герцогской короне, слишком редко приходилось пускать свое искусство в ход, а никакая тренировка настоящего боевого опыта заменить не может. Холеные, сытые, они были, с точки зрения троих сотников, непозволительно медлительны. А Рагнар считал, что и удар у них слабоват.

Правда, соотношение один к пяти, о котором упоминала сотник Энкалетте, было не совсем верным. К тому моменту, когда лично она прикончила седьмого противника, Ильза едва-едва справлялась с третьим. С точки зрения Макса, это был выдающийся результат: юная, хрупкая с виду девушка уложила насмерть троих здоровенных парней. Но Меридит потом долго отчитывала бедняжку, въедливо перечисляла промахи — когда только успела подсчитать? — а под конец заявила, что если та и впрямь намерена зарабатывать на жизнь мечом, ей следует меньше времени уделять вязанию и больше тренировкам, и вообще, рановато она ушла из Дольнской школы. Ильза не обижалась, она и сама понимала, что в этом бою была не на высоте и не погибла только чудом: стражник не знал косого кангарского удара, а она — знала. Хельги в свое время научил. Если бы не его трогательная забота, лежала бы она теперь на чужой дороге с отрубленной головой… От умиления девушка даже прослезилась. Меридит, увидев такое дело, вообразила, что была слишком строга с бойцом Оллесдоттер, расстроилась и принялась утешать: «Ну что ты! Я же не со зла! Это я любя ругаюсь, за тебя беспокоюсь!» Эдуард демонстративно морщился, глядя на них: вот еще девчачьи нежности!

Зато очень хорошо показал себя Орвуд — гномов учат сражаться в тесноте подземелий, он лучше других чувствовал стиль охранников, точнее отражал удары. Справился с семерыми, хотя от него не ждали и четверых. Эдуард честно выполнил план — пять трупов, ни больше ни меньше. Макс шел вровень с Ильзой, но его-то никто не осудил: если человек годами не имеет практики, какой с него спрос. Остальные своих противников не считали, а Балдуру с Хельги вовсе не до того было, им пришлось иметь дело с магами. Вот когда подменный сын ярла пожалел о собственном благородном жесте! Покидая несчастный Альгальд, он напустил на него проливной дождь, погасить пожары. Еще отругал себя, почему раньше не сообразил. Вот только воспользовался он при этом не демонической силой, бившей через край, а обычными спригганскими камнями. И теперь, в бою, был бы и рад пустить их в ход, направить на противника удар стихии, да не мог. Оставалось только неуклюже швыряться магическим огнем. Счастье еще, что маги были совсем не того уровня, что покойный Франгарон, и Балдур мог разобраться с ними самостоятельно — без конца дергать Кукулькана было бы неловко…

Нельзя сказать, что победа далась легко. Это на словах все так ровно и гладко. А на деле Эдуарду распороли бедро, Орвуду проткнули плечо, Меридит — такое место, что она чуть со стыда не сгорела и потом, когда Аолен исцелил рану, еще три дня приставала к нему: точно не останется шрама? Потому что если останется, она больше никогда не сможет показаться на глаза родным! Хотя по правде, не было в ее ране ничего постыдного, просто один из упавших охранников, прежде чем испустить дух, слабеющей рукой метнул наугад нож. Но для дис шрам на мягком месте — все равно что табличка с надписью «Я трусиха», и никому ничего нельзя доказать. Энка едва не осталась без большого пальца, а Хельги обжегся до волдырей собственным огнем — такая досада!

Трудно сказать, сколько продлился бой — времени никто не засекал, а полагаться на ощущения нельзя. Так или иначе, но наступил момент, когда Пращур с ужасом обнаружил, что все его сторонники мертвы и он остался один на один с кровожадными тварями, жаждущими его смерти! Одного он узнал — того нелюдя, которого сам велел принести в жертву Эрде. «Значит, сотник был прав…» — подумал он. Кое-кто из людей — коротко стриженный парень лет тридцати, тоже показался ему смутно, очень смутно знакомым. Где-то он его встречал, давно, давно…

— Ах, мать твою!!! — вдруг вскричал человек на чистом русском языке. — Да ведь я его знаю!!! Эта сволочь меня однажды на экзамене по СПИДу[21] завалила! Я нарочно к нему тогда сел, думал, молодой, цепляться не станет… А он меня только что с дерьмом не смешал! Гад! Я его на всю жизнь запомнил!

На это первый парень, несостоявшийся утопленник, покачал головой и изрек философски:

— Верно говорят: как тесен мир!

…И тогда Павел Степанович Рыхтиков со всей беспощадной ясностью понял, что окончательно сошел с ума.

Впрочем, Великий Пращур, верховный жрец Умрана и Эрды никогда не достиг бы таких высот, если бы позволял себе в этой жизни сдавать позиции без боя. У него почти не осталось шансов на спасение, ведь не был он ни воином, ни боевым магом. Но безошибочная интуиция, внутренний голос (не чужой, а собственный, природный), столько раз выручавший его из беды, и теперь подсказал, что надо делать. Движимый неосознанным внутренним порывом, Пращур выхватил из белой нагрудной сумы главную свою ценность — Черный камень Ло, поднял высоко над головой. И вспыхнул камень в его руках, сверкнул ярче огненного шара. И всколыхнулся, мелко задрожал астрал, пронзенный бесчисленными желтыми нитями…

— Преклоните колени, неверные! Истинные боги смотрят на вас! Истинные боги ждут вас! Склонитесь пред их ликом, славьте, славьте отца нашего Умрана и мать нашу Эрду!

С ужасом наблюдал Хельги, как стекленеет взгляд Рагнара, а лицо Аолена приобретает то идиотски вдохновенное выражение, что бывает у эльфов, когда они слышат музыку, с их точки зрения прекрасную; как подгибаются колени у Ильзы с Эдуардом и наполняются слезами умиления глаза Орвуда, как растерянно переглядываются Балдур с Максом и медленно, будто удивляясь самой себе, опускает меч Энка и, наконец, постепенно сникает даже несгибаемая Меридит — дочь проклятого народа. Неведомая Сила, спрятанная в маленьком черном желваке,[22] одолевала их.

Демон попытался остановить ее, черкнув защитный круг. Но она легко просочилась сквозь серебряную астральную ткань, не нарушив ее структуры. Для этой силы не было преград. Смертным не было от нее спасения.